«Что будет, если меня не станет?»
Вопрос простой, но задать самому себе его сложно. Дико слышать свой внутренний голос, что пытается выудить точный ответ. Сразу кажется, что начались дожди и холода: становится как-то промозгло и сыро, неуютно. Но вопрос не отступает, вновь и вновь напоминая о своём существовании. Начинает казаться,  что он всюду. Назревает момент, когда не отвертишься от него за рутиной повседневных дел, сталкиваешься нос к носу. Смотришь в глаза, а видишь лишь своё отражение…
В эгоистичных порывах Пламенная Буря пыталась отыскать что-то благородное. Она пыталась убедить себя, что помогает подруге. Думала, что, вытащив Хладострастную этой ночью, позволяет целительнице отдохнуть от бесконечных дел. Только это была наглая и эгоистичная ложь. Рыжая кошка надеялась, что та поймёт её бредовые идеи и мысли. Разберёт в разрозненных фразах то, что пытается донести глашатай. Хотелось знать мысли целительницы по данному вопросу. Не хотелось глупых слов и лживой поддержки – сердце желало только прямоты и искренности.
Один сезон сменял другой. Так в кошачьем племени сменился глашатай. Пламенной Буре хотелось верить, что её приход к должности подобен тем тёплым ветрам, что несут с собой природные перемены. Только вот вера ничего не даёт. Уверенность была только в собственных силах, только в очередном обдумывании действий. Ужасно было понимание, что думами такими целитель живёт всю жизнь.
Хотелось сбежать от юной травы, что уже была примята лапами соплеменников, от их запахов. Оставалось только желание быть наедине с той, что видит тебя яснее кого бы то ни было. Надеяться, что взгляд твой не менее ясен. Что в любой момент сможешь понять боль этих разноцветных глаз. Почему-то не хотелось видеть радость – мир зациклился на негативных чувствах. Счастье разделить готов каждый, его скрывают намного реже, печаль же доверялась намного сложнее. Внезапная идея вывела кошек на эту поляну, где царила тишина. 
Безмолвными наблюдателями являлись звёзды, что не покидали свой небесный пост. Всю жизнь Пламенную Бурю учили уважать своих предков, что в светящихся шкурах наблюдают за живыми. Наставляли верить в их советы, да и в них самих. Кошка была послушна в подобных уроках, интуитивно осознавая их важность. Но наступали моменты, когда всё это выглядело лишь жалким оправданием перед смертью.
«Что останется, кто это заметит?»
Неужели кого-то может устроить быть жалким призраком, что может просто наблюдать? Всё это больше походило на злобную шутку. На недосягаемый кусок дичи для оголодавшего кота. Что останется от этих двух, что молча сидят на лесной поляне? Наверное, только тишина. Но и слова были излишни. Что такое ценное можно передать глупым сотрясанием воздуха? Имеют ли чувства словесный эквивалент?
- Похожа ли я на мак? – вопрос внезапный и импульсивный, подобный самой Пламенной Буре. Казалось, что отношения к думам глашатая он не имеет. Но между этими двумя было нечто совершенно особенное. Связь эта зародилась сразу же, путь и в грубой форме. В веренице несвязных слов они научились видеть души друг друга.
Цветок этот был известен котам. Иногда казалось, что маковое семя решает все проблемы. Съел и заснул, принимая сладкий сон за реальность. Боль остаётся где-то далеко, в таком нереальном реальном мире. Но, засыпая, думаешь ли о том, что будет происходить вокруг? Думают ли о тебе?
- Из множества растений… - голос немного дрожал. Могла возникнуть мысль, что он готов сорваться, но кошка продолжала говорить, - мак кажется мне наиболее… лживым, точнее его семена.
Сколь сладкими не были бы иллюзии, они не имеют веса в жизни. Но вопрос заключался не в этом. Цветок этот вспыхивал во время цветения, горел подобно яркому огню. Являл себя миру страстными лепестками, чтобы опасть. Был ли в том цветении толк? А Хладострасная… К серой шкуре её пристал запах множества трав. Но кто помнит растения, что плотью и кровью своей покрывали раны. Кто вспомнит целительницу, что наносила эту зелёную кашицу?
Алое цветение красиво и прекрасно. Но есть ли в нём что-то, о чём можно рассказать, что можно запомнить? Не лучше ли расти упрямым плющом, что с каждым годом отвоёвывает всё больше пространства. Но замечает его далеко не каждый.
Мысли диктовались исключительно страхом и эгоизмом. Естественные и понятные чувства, что были в каждом, пробуждали такие непонятные вопросы. Снова начинаешь ощущать себя любопытным котёнком, который постоянно о чём-то расспрашивает родителей. Только теперь не существует адресатов для «почему», «зачем», «когда»… И опять ты оказываешься перед своим отражением. Задаёшь вопросы, один за другим, но забываешь, что та рыжая кошка, что стоит перед тобой, глупа, как и ты.
Вскипает злость и ярость, направленная в пустоту. Возникает желание найти лужу, посмотреть в наглую морду, что выглянет оттуда и нанести удар тяжёлой лапой. И бить, бить, бить. Пока ненавистное изображение не исчезнет с глаз. Но оно каждый раз возвращается, смотря на тебя всё с нарастающей ненавистью, а ты в безумном угаре не можешь понять почему.
Хорошо, что есть те, на кого не поднимешь лапу, против кого не выпустишь когти. Пламенная Буря посмотрела на травницу. Не хотелось от неё прямых ответов. Хотелось какого-то безумного символического разговора, который мог вообще не содержать смысла. Не отчаяние и не безумство толкали на такие вещи. Источником такого поступка являлось понимание того что есть на свете существо, которое это подхватит.